Выдох… Наконец-таки выдох. Вдох… Выдох… Открыть глаза… Где я?.. Вокруг матово-белое марево, я засыпал вроде-бы не здесь. Взгляд вправо… Влево… Взгляд вокруг. Где верх, где низ…Вроде сел. Вдох. Так вот ты какой, воздух без табачного дыма. Вот вы какие, лёгкие без смолы, кровь без никотина. Очень захотелось покурить, но как-то глухо, по привычке. Вроде, ноги спустил с кровати. Или не с кровати? С чего-то, на чём сижу. Попробовал встать. Хы-ыть… Получилось. Что ж я пил вчера такое?..
Куда идти? Вокруг бело и одинаково, словно в шарике от пинг-понга… Где я?..
Тогар Джонсон.
Голос из ниоткуда и отовсюду. Как будто моя кожа вибрирует, производя звук. Кручу головой в поисках источника.
Тогар Джонсон!
Голос стал настойчивее. Теперь они хотят, чтобы я ответил. Кто они?..
Тогар Джонсон!!!
Голос гремит внутри меня, в каждой клеточке моего тела мембраны резонируют и выдают тот же звук: «Тогар Джонсон». Это пытка! Глотка спазмом выдаёт единственно возможный осмысленный звук.
-Да... я!
-Тогар Джонсон. Вы завершили свой путь и должны понести ответ.
Голос приобрёл звук, но не стал от этого привычней. Звук словно приходил из ниоткуда. Или, как будто, из стерео-системы 5.1, как у Петерсона дома. Нет даже круче, совсем ото всюду – вот это и есть звук-вокруг.
-Тогар Джонсон, - продолжал с непреклонностью кредитного коллектора голос. – пройдите к своему року! Шаг вперёд, Тогар Джонсон.
Я шагнул вперёд и тут же перед моим взором закрутился какой-то чёртов калейдоскоп. Вот тьму озарил свет и весь мир вокруг перевёрнут… Вот прошло много месяцев, мир стал нормальным, вокруг меня роятся какие-то личности… Мужик с квадратным подбородком - мой дед, попавший под грузовик лет тридцать тому… Моя матушка, спившаяся, когда мне стукнуло тринадцать… Ещё какой-то мужик – мой отец видимо, либо мамашин хахаль, судя по всему… Вот я пошёл в школу… Вот закончил…
Я и не знал, что есть в этом чёртовом мире что-то, способное вызвать слёзы на моём чёртовом лице. Это воспоминания о Мэрии-Энн, старой бабульке, которая жила в крайнем доме по Гарден-Авеню. Она вечно нас угощала конфетами. Я ей таскал котлеты из дома и принёс первый доллар, который заработал на разноске газет. Она была одинока, непонятно, чем питалась, но всегда находила для нас, голопузых пацанов, доброе слово и леденец. Когда её похоронили, когда все разбежались, к свежей могиле сошлись мы, парни лет десяти-пятнадцати… Может, мы играли во взрослых, может, нет. Долго стояли у рыхлого холмика и думали – каждый о своём.
Калейдоскоп двинулся дальше, и я увидел мои последние годы. Злоба, смерть, иногда за идею, иногда – за деньги. И всё это показалось таким мелким по сравнению с жизнью одной никому не нужной старушки…
-Тогар Джонсон, готов ли ты проследовать к своему наказанию?
Я поднял лицо, мокрое от слёз, в матовую белизну, и, как тогда, когда спрашивали, готов ли я поручиться за нового дилера, на одном дыхании, спросил:
- А какие есть варианты?
Мне показалось, что реальность тряхнуло. Не сильно, но ощутимо. Потом тот же голос спросил:
-Вечное искупление или вечная борьба?
Не знаю, почему, но я прохрипел тогда сквозь зубы:
- Борьба! Пусть борьба!
В тот же миг я увидел перед собой панораму нашего Сайлент Сити, от окраины до окраины, от Мэйн Авеню до Спешелз стрит, и тот же голос произнёс:
-Вот твой город. Защищай его, как защищал при жизни, но лучше. Теперь нет твоих интересов, твои желания – желания города. Помни об этом.
И тут по хребту, не совру, протянуло прямо таки адским хлыстом, я весь обратился в боль…
Когда очнулся, я стоял на Мэйн-Авеню, в зубах моих была трубка, моя старая ласточка с полупрогрызенным мундштуком - я чуть не заржал от восторга. А прямо передо мной, метрах в пятидесяти, какой-то щенок играл газом на своём якобы «мега» болиде, готовясь рвануть на зелёный…
Комментариев нет:
Отправить комментарий