Мобильник зазвонил совершенно некстати. Как раз, когда Никита уже успел отвинтить крышку левого цилиндра и перепачкать руки в несвежем, а потому буром и тягучем машинном масле, "отработке", как говорят механики. Мало того, что трубка осталась лежать в дальнем конце гаража, на верстаке, так ещё и совершенно невозможно достаточно быстро вытереть начисто пальцы. Наверняка на полированном, ещё не исцарапанном металлическом боку телефона останутся жирные пятна. Мысленно плюнув, Никита положил крышку цилиндра на пол, поднялся со складного стульчика и направился в противоположный входу конец гаража, на ходу тщательно очищая ладони тряпочкой. То место, где он только что сидел, было хорошо освещено солнцем поздней весны, щедро изливающим свой свет через распахнутые створки крашеных в скучный тёмно-зелёный цвет ворот. А там, где стоял верстак, царил полумрак, и экран трезвонящего мобильника выглядел ярким белым прямоугольником среди тёмных силуэтов инструментов. Глянув на экран, Никита хмыкнул и нажал на кнопку приёма.
– Привет, Жор.
– Алло! Привет! – жизнерадостно отозвалась трубка голосом Георгия, очень хорошего, по мнению Никиты, человека, всегда начинающего телефонный разговор со слова «алло». – Никит, у меня к тебе вопрос: ты сейчас где?
Никита очень аккуратно, самыми кончиками не до конца очищенных пальцев, выудил из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой (между прочим, настоящий американский «Zippo»!) и облокотился на верстак.
– Я в гараже, не дома. Ты хотел зайти в гости?
– Не-не, не в гости! Как раз хорошо, что ты в гараже. У тебя же гараж на Лесном, да?
– Ну, на Лесном, – признал Никита, ощущая лёгкий подвох.
– Во! Это хорошо. Мы просто зашли в «Ленту», затарились, и я подумал, может быть, ты мог бы нас подвезти? – спросил Георгий несколько лукаво. – Ты ведь люльку ещё не отцепил?
– Не отцепил, – Никита покосился на валяющийся на верстаке и вызывающе блистающий новенькой ламинацией талон ТО. Именно из-за него пришлось навесить на мотоцикл боковой прицеп или, по-простонародному, люльку. Буква российской бюрократии гласила, что, раз написано в техпаспорте: «мотоцикл с боковым прицепом», изволь явиться в полной комплектации. Даже не смотря на то, что номерными были только мотор и рама «одиночки». Хорошо хоть, инспектора на перекрёстках в эти дебри не закапывались, их интересовали только права и страховка, так что, получив заветный талончик техосмотра, можно было эту люльку, наконец, скинуть. Чем Никита, вообщем-то, и собирался заняться прямо сейчас, как только закончит с мотором.
– Шикарно! – обрадовался Георгий. – Подвези нас, а? Если тебе, конечно, не трудно? А потом у нас будут стейки и холодной пиво…
Никита широко ухмыльнулся. Подвезти хорошего приятеля и его девушку ему было совсем не трудно. Тем более, если вечером – стейки.
– Только есть одна проблема. Мне клапан надо выставить.
– Отлично, – отозвалась телефонная трубка. – Но только мне это ни о чём не сказало.
– Ну, скажем так, – Никита задумчиво выпустил струю белого табачного дыма. – Минут двадцать вы ещё по «Ленте» погуляете, а я перезвоню и скажу, получится или нет.
– Нууу, – разочарованно протянул Георгий. – Где ж мы тебе будем целых двадцать-то минут гулять?
– Блин… Ну хорошо, хотя бы десять минут мне дай, чтоб понять, смогу я хотя бы нормально завестись.
– Ну, десять минут – ещё туда-сюда. Попьём пока кофейку в кафешке. Давай, мы тебя ждём, – сказал Георгий и повесил трубку.
Минут примерно через семь в кармане у Георгия зазвонил мобильник. Поднеся его к уху, он услышал из трубки бодрое рычание мотора. Георгий посмотрел на свою подругу и улыбнулся.
– Сейчас приедет. Ты точно не боишься ехать в люльке на байке?
* * *
Такт, такт, удар, удар. И снова: такт, такт…
Советские тяжёлые мотоциклы, в отличие от лёгких, имеют четырёхтактный двигатель, совсем как автомобили. Более того, эти двигатели построены по одной и той же схеме – оппозитной, и когда в одном цилиндре поршень идёт, условно говоря, «вверх», а на самом деле, в сторону от осевой линии, во втором поршень идёт «вниз», к оси. В первом – всасывание топливно-воздушной смеси, во втором – выпуск отработанных газов. В первом – сжатие, во втором – всасывание. В первом – воспламенение, между электродами свечи проскакивает искра, сжатая и горячая смесь воздуха и паров бензина взрывается и толкает поршень, сообщая свою энергию коленчатому валу – удар, во втором – сжатие. В первом – выпуск, во втором – удар. Такт, такт, удар, удар… Удар-удар…Удар-удар… Как сердце. Только бьётся гораздо быстрее, чем сердце любого человека, иногда даже быстрее, чем сердце колибри.
* * *
Сразу после работы или сразу после завтрака, если был выходной, Никита шёл в гараж. Проверял мотоцикл, если надо было – подправлял что-нибудь, заводил, слушал, как урчит мотор и выезжал в город. Даже в дождь, в ветер, в самую мерзкую погоду. В это время он сам становился ветром. Не будучи заслонён от мира стальной коробкой кузова, он мчал по дороге с делом или просто так, ощущая, как мощь мотора вплетается в мощь стихии. Он проводил день наедине с миром.
А потом, поставив стального коня обратно в гараж, шёл домой, всегда по одному и тому же маршруту. И если во время езды им овладевала ярость движения, то при возвращении домой его наполняло спокойствие. Родство с дикой стихией перерождалось в почти дзенское единение со всем миром, когда внутреннее «Я» разливается по окружающей реальности и эта самая реальность, в свою очередь, затопляет сознание мировым спокойствием.
Друзья смеялись, говорили, что Никита женат на мотоцикле, а жена… Жена ушла. Вернее, наоборот, сначала она ушла, заявив в один далеко не прекрасный день, что некий «он» способен обеспечить все её нужды в финансовом плане, уважает её, как личность в плане карьеры и не требует от неё «кухонного рабства». Чем дело кончилось и как долго они протянули, Никиту не интересовало совсем, хотя на официальном расторжении брака, вроде бы, этого самого «его» не было и теперь уже бывшую жену Никиты забирал кто-то ещё на совсем другой машине.
Пару месяцев Никита существовал, по выражению друзей, «как пыльным мешком ударенный», пока однажды старая знакомая не бросила в разговоре: «Никит, ты ведь рокер, что ли? Хочешь, мотоцикл наш на покататься?». Он тогда не стал вдаваться в детали и объяснять про разницу между байкером и рокером и распространяться о том, что к мотоциклам он, в общем-то, равнодушен, да и алкоголь гулял в голове, в общем, в тот раз он просто мотнул гривой, мол, а давай, чего бы нет. Спустя пару недель он, без особого желания, но под настойчивые уговоры, пришёл в чужой гараж смотреть на мотоцикл. И увидел его. Пыльное заднее крыло с номерной пластиной ещё советского образца и задний фонарь – видение ярко впечаталось в мозг. «Любовь с первого взгляда» - если бы речь шла о женщине. Понимание того, что то, что он видел – «моё». И ничьё больше. Позже, откровенничая с особо близкими друзьями, он иногда будет ронять, мол, это байк его выбрал. Долю секунды длилось это состояние, в течение которого, казалось, парень присматривался к мотоциклу, а мотоцикл – к парню. Потом Никита схватился за ручку на заднем крыле и, с помощью хозяина гаража, выкатил байк наружу. Позже они пробовали завести агрегат, более четырёх лет простоявший в гараже без какого-либо действия. Ещё позже приехал друг Никиты – Евгений. Из красной третьей модели «жигулей» выкатил молодой человек в роскошных белых брюках и деловито принялся дёргать кик-стартер. Потом они все вместе перебрали зажигание и частично заменили масло, белые брюки «эксперта» стали пятнистыми, катушку зажигания и свечи заменили на новые, но двигатель ожил, рыкнул, и Евгений совершил круг почёта верхом на старом мотоцикле. После чего свинтил карбюраторы, отдал Никите и велел дома прочистить жиклёры.
С тех пор, казалось, целью жизни Никиты стало поддержание байка в рабочем состоянии. Спустя полгода понадобилась «капиталка» - полный перебор двигателя, капитальный ремонт. На это мероприятие ушла месячная зарплата Никиты, плюс обзвон и уговоры друзей из больших городов в плане достать запчасти. В общем, шутки про то, что новая жена Никиты имеет два колеса вместо двух грудей казались вполне уместными среди никитиных друзей.
Когда Никита сдал на категорию «А» и перешёл на положение легального байкера, он закатил вечеринку такого размаха, которого не позволял себе уже давно даже по поводу собственного дня рождения. Основным угощением являлись разные сорта пива, а из динамиков домашней аудио-системы лился тяжёлый рок, что не нашло должного приветствия среди гостей, но когда выкатили торт, все присутствующие простили Никиту за его недальновидность.
Таким образом, байк занял всю его жизнь. Неказистый, но, в то же время, удивительно верный механизм несколько раз являл то, что такие мистики, как матросы и байкеры, например, обязательно сочли бы за проявление высших сил. Например, как-то раз он выдержал поездку до гаража-бокса, принадлежащего мастеру-ремонтнику, содержащему полулегальный бизнес, и только у этого гаража спустило заднее колесо. С шумом, с выбросом облака ржавой пыли, в общем, случись такое на десять минут ранее на трассе – не избежать беды, вряд ли Никита удержал бы машину на дороге. В другой раз старый, перетёртый тросик сцепления оборвался сразу после того, как байк был выкачен из гаража. Ни минутой позже, когда Никита уже катил бы по проспекту, ни в предыдущую поездку.
В общем, Никита, что называется, сроднился со своим железным конём полностью. Общаясь с друзьями-байкерами в живую за кружкой пива в баре или разбирая движок в гараже, или же "онлайн" на байкерских форумах, Никита не спорил, что рано или поздно надо переходить на более серьёзную, мощную и надёжную технику и пора уже присматривать себе что-то из "джапов" или "американцев", но мысль о том, что место между ним и серой лентой дороги займёт какой-то другой агрегат вызывала почти физическую боль.
Другими словами, в сердце Никиты было место лишь для его мотоцикла. И, наверное, ещё для Неё. Они познакомились в конце первого курса или, может, в начале второго, когда отношения внутри группы уже налажены, и завязываются и крепнут знакомства внутри потока. Она была старостой паралельной группы и как-то сразу располагала к себе, наверное, своей непосредственностью. Никита обратил на неё внимание, скорей всего, не из-за внешности, в которой едва уловимо сквозило нечто восточное, а из-за того, как легко с ней было общаться, несмотря на контекст и компанию. Тогда он даже не попробовал сблизиться с ней - в полную силу бушевал роман с тогда ещё будущей женой. Позже, уже после развода, он иногда, сидя в одиночестве поздно вечером в тёмной кухне, не зажигая огней, вращая в руках стакан с виски и двумя позвякивающими о дно кусочками льда, вспоминал некоторые моменты...
Например, когда она позвала его купаться - все их общие друзья были заняты и ей не хотелось идти на берег озера через весь Городок одной. На многолюдном пляже они неожиданно встретили компанию её одногруппников, некоторых Никита уже прекрасно знал, и присоединились к ним. После небольшого заплыва в тёплой озёрной воде, пронизанной до самого дна лучами летнего полуденного солнца, они влились в компанию и болтали о том-о сём. Никита чётко помнил её немного смуглые пальцы ног, чуть зарытые в пропечённый песок, и плечи, обёрнутые зелёным полотенцем...
Или как они смешанной из разных групп компанией праздновали какой-то весенний праздник в кафе, и она неожиданно подарила ему брелок в виде стеклянного кубика с лазерной насечкой внутри. Он зачем-то потом носил этот брелок на своей куртке пока в какой-то давке он не оторвался.
Или, например, как они возвращались с дня рождения их общего друга, с которым Никита вместе учился в школе, а она - в университете. Так вышло, что все остальные разошлись по маршруткам и такси, а они остались вдвоём, последние. Шли через ночной город и болтали. Как-то так получилось, что она в разговоре обронила:
-У тебя ведь девушка есть, да? Я видела, вы вот так за руку шли.
И взялась своей ладошкой за его ладонь. Просто, чтоб показать, как они шли, хотела тут же отпустить. Но он сжал пальцы и не дал ей вынуть кисть из своей. Так они шли - рука в руку, пока она, наконец, не сказала:
- Мой двор...
Они прошли вместе пол квартала. И будто бы целую вечность. В тот момент Никиту удивило его поведение. У него была его собственная дама сердца и ни о какой измене он и помыслить не мог.
И вот теперь, когда у него остался только байк, казалось бы, самое время вернуться и развить то, что когда-то так многообещающе начиналось... Но подлое время не стоит на месте. Однажды сделав выбор, почти невозможно вернуться на ту же развилку. На принца на белом коне Никита не тянул, а байкеры на старом чёрном байке особым спросом не пользуются. Она нашла себе спутника, какого-то пареня, работавшего сисадмином в банке, в который она после ВУЗа устроилась кассиром-операционистом. Он возил её на своей "Вольво", она даже продала подаренное родителями старенькое "Ауди", и всё у них, похоже, было хорошо.
– Привет, Жор.
– Алло! Привет! – жизнерадостно отозвалась трубка голосом Георгия, очень хорошего, по мнению Никиты, человека, всегда начинающего телефонный разговор со слова «алло». – Никит, у меня к тебе вопрос: ты сейчас где?
Никита очень аккуратно, самыми кончиками не до конца очищенных пальцев, выудил из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой (между прочим, настоящий американский «Zippo»!) и облокотился на верстак.
– Я в гараже, не дома. Ты хотел зайти в гости?
– Не-не, не в гости! Как раз хорошо, что ты в гараже. У тебя же гараж на Лесном, да?
– Ну, на Лесном, – признал Никита, ощущая лёгкий подвох.
– Во! Это хорошо. Мы просто зашли в «Ленту», затарились, и я подумал, может быть, ты мог бы нас подвезти? – спросил Георгий несколько лукаво. – Ты ведь люльку ещё не отцепил?
– Не отцепил, – Никита покосился на валяющийся на верстаке и вызывающе блистающий новенькой ламинацией талон ТО. Именно из-за него пришлось навесить на мотоцикл боковой прицеп или, по-простонародному, люльку. Буква российской бюрократии гласила, что, раз написано в техпаспорте: «мотоцикл с боковым прицепом», изволь явиться в полной комплектации. Даже не смотря на то, что номерными были только мотор и рама «одиночки». Хорошо хоть, инспектора на перекрёстках в эти дебри не закапывались, их интересовали только права и страховка, так что, получив заветный талончик техосмотра, можно было эту люльку, наконец, скинуть. Чем Никита, вообщем-то, и собирался заняться прямо сейчас, как только закончит с мотором.
– Шикарно! – обрадовался Георгий. – Подвези нас, а? Если тебе, конечно, не трудно? А потом у нас будут стейки и холодной пиво…
Никита широко ухмыльнулся. Подвезти хорошего приятеля и его девушку ему было совсем не трудно. Тем более, если вечером – стейки.
– Только есть одна проблема. Мне клапан надо выставить.
– Отлично, – отозвалась телефонная трубка. – Но только мне это ни о чём не сказало.
– Ну, скажем так, – Никита задумчиво выпустил струю белого табачного дыма. – Минут двадцать вы ещё по «Ленте» погуляете, а я перезвоню и скажу, получится или нет.
– Нууу, – разочарованно протянул Георгий. – Где ж мы тебе будем целых двадцать-то минут гулять?
– Блин… Ну хорошо, хотя бы десять минут мне дай, чтоб понять, смогу я хотя бы нормально завестись.
– Ну, десять минут – ещё туда-сюда. Попьём пока кофейку в кафешке. Давай, мы тебя ждём, – сказал Георгий и повесил трубку.
Минут примерно через семь в кармане у Георгия зазвонил мобильник. Поднеся его к уху, он услышал из трубки бодрое рычание мотора. Георгий посмотрел на свою подругу и улыбнулся.
– Сейчас приедет. Ты точно не боишься ехать в люльке на байке?
* * *
Такт, такт, удар, удар. И снова: такт, такт…
Советские тяжёлые мотоциклы, в отличие от лёгких, имеют четырёхтактный двигатель, совсем как автомобили. Более того, эти двигатели построены по одной и той же схеме – оппозитной, и когда в одном цилиндре поршень идёт, условно говоря, «вверх», а на самом деле, в сторону от осевой линии, во втором поршень идёт «вниз», к оси. В первом – всасывание топливно-воздушной смеси, во втором – выпуск отработанных газов. В первом – сжатие, во втором – всасывание. В первом – воспламенение, между электродами свечи проскакивает искра, сжатая и горячая смесь воздуха и паров бензина взрывается и толкает поршень, сообщая свою энергию коленчатому валу – удар, во втором – сжатие. В первом – выпуск, во втором – удар. Такт, такт, удар, удар… Удар-удар…Удар-удар… Как сердце. Только бьётся гораздо быстрее, чем сердце любого человека, иногда даже быстрее, чем сердце колибри.
* * *
Сразу после работы или сразу после завтрака, если был выходной, Никита шёл в гараж. Проверял мотоцикл, если надо было – подправлял что-нибудь, заводил, слушал, как урчит мотор и выезжал в город. Даже в дождь, в ветер, в самую мерзкую погоду. В это время он сам становился ветром. Не будучи заслонён от мира стальной коробкой кузова, он мчал по дороге с делом или просто так, ощущая, как мощь мотора вплетается в мощь стихии. Он проводил день наедине с миром.
А потом, поставив стального коня обратно в гараж, шёл домой, всегда по одному и тому же маршруту. И если во время езды им овладевала ярость движения, то при возвращении домой его наполняло спокойствие. Родство с дикой стихией перерождалось в почти дзенское единение со всем миром, когда внутреннее «Я» разливается по окружающей реальности и эта самая реальность, в свою очередь, затопляет сознание мировым спокойствием.
Друзья смеялись, говорили, что Никита женат на мотоцикле, а жена… Жена ушла. Вернее, наоборот, сначала она ушла, заявив в один далеко не прекрасный день, что некий «он» способен обеспечить все её нужды в финансовом плане, уважает её, как личность в плане карьеры и не требует от неё «кухонного рабства». Чем дело кончилось и как долго они протянули, Никиту не интересовало совсем, хотя на официальном расторжении брака, вроде бы, этого самого «его» не было и теперь уже бывшую жену Никиты забирал кто-то ещё на совсем другой машине.
Пару месяцев Никита существовал, по выражению друзей, «как пыльным мешком ударенный», пока однажды старая знакомая не бросила в разговоре: «Никит, ты ведь рокер, что ли? Хочешь, мотоцикл наш на покататься?». Он тогда не стал вдаваться в детали и объяснять про разницу между байкером и рокером и распространяться о том, что к мотоциклам он, в общем-то, равнодушен, да и алкоголь гулял в голове, в общем, в тот раз он просто мотнул гривой, мол, а давай, чего бы нет. Спустя пару недель он, без особого желания, но под настойчивые уговоры, пришёл в чужой гараж смотреть на мотоцикл. И увидел его. Пыльное заднее крыло с номерной пластиной ещё советского образца и задний фонарь – видение ярко впечаталось в мозг. «Любовь с первого взгляда» - если бы речь шла о женщине. Понимание того, что то, что он видел – «моё». И ничьё больше. Позже, откровенничая с особо близкими друзьями, он иногда будет ронять, мол, это байк его выбрал. Долю секунды длилось это состояние, в течение которого, казалось, парень присматривался к мотоциклу, а мотоцикл – к парню. Потом Никита схватился за ручку на заднем крыле и, с помощью хозяина гаража, выкатил байк наружу. Позже они пробовали завести агрегат, более четырёх лет простоявший в гараже без какого-либо действия. Ещё позже приехал друг Никиты – Евгений. Из красной третьей модели «жигулей» выкатил молодой человек в роскошных белых брюках и деловито принялся дёргать кик-стартер. Потом они все вместе перебрали зажигание и частично заменили масло, белые брюки «эксперта» стали пятнистыми, катушку зажигания и свечи заменили на новые, но двигатель ожил, рыкнул, и Евгений совершил круг почёта верхом на старом мотоцикле. После чего свинтил карбюраторы, отдал Никите и велел дома прочистить жиклёры.
С тех пор, казалось, целью жизни Никиты стало поддержание байка в рабочем состоянии. Спустя полгода понадобилась «капиталка» - полный перебор двигателя, капитальный ремонт. На это мероприятие ушла месячная зарплата Никиты, плюс обзвон и уговоры друзей из больших городов в плане достать запчасти. В общем, шутки про то, что новая жена Никиты имеет два колеса вместо двух грудей казались вполне уместными среди никитиных друзей.
Когда Никита сдал на категорию «А» и перешёл на положение легального байкера, он закатил вечеринку такого размаха, которого не позволял себе уже давно даже по поводу собственного дня рождения. Основным угощением являлись разные сорта пива, а из динамиков домашней аудио-системы лился тяжёлый рок, что не нашло должного приветствия среди гостей, но когда выкатили торт, все присутствующие простили Никиту за его недальновидность.
Таким образом, байк занял всю его жизнь. Неказистый, но, в то же время, удивительно верный механизм несколько раз являл то, что такие мистики, как матросы и байкеры, например, обязательно сочли бы за проявление высших сил. Например, как-то раз он выдержал поездку до гаража-бокса, принадлежащего мастеру-ремонтнику, содержащему полулегальный бизнес, и только у этого гаража спустило заднее колесо. С шумом, с выбросом облака ржавой пыли, в общем, случись такое на десять минут ранее на трассе – не избежать беды, вряд ли Никита удержал бы машину на дороге. В другой раз старый, перетёртый тросик сцепления оборвался сразу после того, как байк был выкачен из гаража. Ни минутой позже, когда Никита уже катил бы по проспекту, ни в предыдущую поездку.
В общем, Никита, что называется, сроднился со своим железным конём полностью. Общаясь с друзьями-байкерами в живую за кружкой пива в баре или разбирая движок в гараже, или же "онлайн" на байкерских форумах, Никита не спорил, что рано или поздно надо переходить на более серьёзную, мощную и надёжную технику и пора уже присматривать себе что-то из "джапов" или "американцев", но мысль о том, что место между ним и серой лентой дороги займёт какой-то другой агрегат вызывала почти физическую боль.
Другими словами, в сердце Никиты было место лишь для его мотоцикла. И, наверное, ещё для Неё. Они познакомились в конце первого курса или, может, в начале второго, когда отношения внутри группы уже налажены, и завязываются и крепнут знакомства внутри потока. Она была старостой паралельной группы и как-то сразу располагала к себе, наверное, своей непосредственностью. Никита обратил на неё внимание, скорей всего, не из-за внешности, в которой едва уловимо сквозило нечто восточное, а из-за того, как легко с ней было общаться, несмотря на контекст и компанию. Тогда он даже не попробовал сблизиться с ней - в полную силу бушевал роман с тогда ещё будущей женой. Позже, уже после развода, он иногда, сидя в одиночестве поздно вечером в тёмной кухне, не зажигая огней, вращая в руках стакан с виски и двумя позвякивающими о дно кусочками льда, вспоминал некоторые моменты...
Например, когда она позвала его купаться - все их общие друзья были заняты и ей не хотелось идти на берег озера через весь Городок одной. На многолюдном пляже они неожиданно встретили компанию её одногруппников, некоторых Никита уже прекрасно знал, и присоединились к ним. После небольшого заплыва в тёплой озёрной воде, пронизанной до самого дна лучами летнего полуденного солнца, они влились в компанию и болтали о том-о сём. Никита чётко помнил её немного смуглые пальцы ног, чуть зарытые в пропечённый песок, и плечи, обёрнутые зелёным полотенцем...
Или как они смешанной из разных групп компанией праздновали какой-то весенний праздник в кафе, и она неожиданно подарила ему брелок в виде стеклянного кубика с лазерной насечкой внутри. Он зачем-то потом носил этот брелок на своей куртке пока в какой-то давке он не оторвался.
Или, например, как они возвращались с дня рождения их общего друга, с которым Никита вместе учился в школе, а она - в университете. Так вышло, что все остальные разошлись по маршруткам и такси, а они остались вдвоём, последние. Шли через ночной город и болтали. Как-то так получилось, что она в разговоре обронила:
-У тебя ведь девушка есть, да? Я видела, вы вот так за руку шли.
И взялась своей ладошкой за его ладонь. Просто, чтоб показать, как они шли, хотела тут же отпустить. Но он сжал пальцы и не дал ей вынуть кисть из своей. Так они шли - рука в руку, пока она, наконец, не сказала:
- Мой двор...
Они прошли вместе пол квартала. И будто бы целую вечность. В тот момент Никиту удивило его поведение. У него была его собственная дама сердца и ни о какой измене он и помыслить не мог.
И вот теперь, когда у него остался только байк, казалось бы, самое время вернуться и развить то, что когда-то так многообещающе начиналось... Но подлое время не стоит на месте. Однажды сделав выбор, почти невозможно вернуться на ту же развилку. На принца на белом коне Никита не тянул, а байкеры на старом чёрном байке особым спросом не пользуются. Она нашла себе спутника, какого-то пареня, работавшего сисадмином в банке, в который она после ВУЗа устроилась кассиром-операционистом. Он возил её на своей "Вольво", она даже продала подаренное родителями старенькое "Ауди", и всё у них, похоже, было хорошо.
* * *
Такт, такт, удар, удар... Удар, удар.... Иногда стальное сердце, как и живое, запинается, пропускает удар. Механический инфаркт легко лечится заменой свечи, проводки, капитальной переборкой, наконец. Живое исцелить гораздо труднее. Но и вынести оно способно больше.
* * *
Байк мчал по шоссе, оставляя за собой дачную суету кооперативов, в которую ещё месяц назад, в конце мая, окунулась с головой бабушка Никиты. Порадовавшись гостинцам из города - майонезу, кетчупу, огородным химикалиям и ещё чему-то по мелочи, накормив внука свежими пирожками с капустой, пенсионерка осталась блюсти покой посадок, а Никита летел к городу и асфальт серой лентой стелился ему под переднее колесо. Дорога всегда завораживает, тем более, когда тебя от неё не отделяет стальной кузов...
Правый поворот, довольно резкий для восьмидесяти километров в час, столбик с синим жестяным прямоугольником, на котором белой краской выведено число: "20". Двадцать километров до города. Значит, минут через пять будет кафе с самым вкусным в Городке шашлыком. Друзья Никиты смеялись, мол, из собак. Но они просто не пробовали эти пропечённые куски мяса на шампуре, подаваемые с половиной мягкой лепёшки и томатным соусом, главную скрипку в котором играл аромат свеженарубленной кинзы. Двигатель кашлянул и Никита на ходу перевёл кран в положение"резерв". Советские мотоциклы не имели датчика уровня топлива и перевод на резервный кран означал, что горючки в баке осталось на километр, от силы на два. Лёгкий поворот налево, вот и само придорожное кафе, с левой стороны дороги. Никита пересёк осевую, прерывистую в этом месте, встречную полосу, и припарковал байк на площадке перед верандой кафе, чувствуя по содроганиям железного коня, что тот работает уже на испарениях, не забыв вторым ключом заблокировать руль, как всегда. Надо было бы после перекуса стрельнуть литр-другой бензина у владельцев машин, в обилии припаркованных перед кафе. Вокруг самого здания было расставлено с десяток столов с пляжными зонтиками. Но все были заняты и Никита прошёл внутрь кирпичной постройки, что раньше являлась, наверное, магазином, а теперь была переоборудована, вмещая закрытую кухню, барную стойку и несколько столиков вдоль стены-витрины, расположенных так, что посетители сидели боком к окну.
Совершенно неожиданно за одним из столиков он увидел Её. Вместе с её кавалером. Она тоже увидела его и, улыбнувшись, помахала рукой. Её парень сидел к нему спиной и держал в руке хотдог, а она располагалась напротив него и ела мельхиоровой вилочкой какой-то салатик из квадратной стеклянной миски. Увидев реакцию своей спутницы, парень тоже обернулся и его выражение лица нельзя было назвать очень радостным. Они с Никитой пересекались раньше на общих вечеринках пару раз и вряд ли тот не заметил, как одинокий байкер посматривал на Неё. Никита взял себе порцию шашлыка, тарелку риса на гарнир и компот. Воспользовавшись, как предлогом, тем, что за каждым столом внутри кафе кто-то да сидел, Никита подсел за столик к Ней и её спутнику.
- Привет, Наташ, Игорь...
Он чувствовал, что сияет, как неоновая реклама в ночи, но ничего не мог с собой поделать. Она мило улыбнулась:
- Никит! Молодец, что попался нам. Как раз хотела тебе писать на мыло, ты же будешь у Коли на день рождения?
Вкус шашлыка и хром дремлющего на парковке байка были легко вытеснены из его сознания её карими глазами и тёмно-каштановыми локонами, лежащими на её плечах. А её голос всё журчал:
- А мы сейчас из города, к нам на дачу, на выходные, загорать...
Загорать, пляж, четыре года назад, пальцы её ног, зелёное полотенце... Два кусочка баранины - и они доели свои порции. Он поспешил увести её к выходу и, торопливо попрощавшись, Никита задумчиво смотрел им вслед. Приземистый "Volvo" тёмно-серого цвета принял их в себя, завёлся, порычал и вырулил со стоянки на трассу. Прошла, наверное, минута - Никита едва успел без энтузиазма дожевать очередной кусок шашлыка, как его телефон разразился трелью - на том конце радиоволны была Она, собственной персоной.
-Алло, Никит? Так что про Колю, мы не договорились.
Торопливо проглатывая куски мяса, он радовался дню рождения общего друга, которое стало таким отличным поводом для разговора!
-Да, я буду, конечно, что дарим?
...Чуть позже, в седле, он вспоминал. Вот они вышли, сели, поехали. Примерно секунд сорок, это она думала, доставала телефон и набирала его номер. Секунд десять на набор, проход звонка по станциям и сам звонок. Секунд двадцать он вытирал пальцы, доставал телефон из кармана и поворачивал его экраном к себе. Потом принял звонок и вот те пара фраз... Итого минута тридцать примерно.
-...что дарим?
-(явно мимо телефонной трубки) Игорь, ты что? Крути! Дурак! Ааа!..
Визг резины по асфальту, звук удара чего-то в стекло, мгновенный, но его эхо ещё стоит в ушах, хотя сам Никита, опрокинув поднос со своей едой, летит к выходу из кафе. Короткие гудки. Телефон на автомате засунут в карман джинс, оттуда же вынуты ключи. Три прыжка - и он у мотоцикла. Ключ в замок, поворот, рывок кик-стартера. Байк взревел движком и, казалось, встрепенулся всем корпусом. Первая передача, газ, поворот, Никита на выезде с кафешечной стоянки слегка подрезал какой-то "Шевроле", но ему было не до того. Газ на полную, рёв движка, сцепление - передача - отпустить сцепление, снова газ на полную. Несколько секунд, и движок опять набрал полные обороты - сцепление, передача, сцепление, газ! В ближнем правом повороте байк едва не касается дороги дугами, прикрученными к раме перед цилиндрами. Асфальт не стелится - летит, километры взметаются сзади рыжей пылью. Вот сейчас будет тот поворот, этот её парень не хренов же Шумахер, чтоб пролететь за это время ещё пять километров до следующего опасного места! Две чёрные полосы по асфальту, чёрные же полосы на встречке - два автомобиля испугали друг друга в довольно резком повороте. Вот только один выровнялся и ушёл своей дорогой, а второй...
Никита выжал оба тормоза, потом сцепление, остановился на обочине, правой ногой выкинул боковую подставку, спрыгнул с байка и сбежал по откосу вниз, к опрокинувшейся "Вольво". Разбитые стёкла, сдувшиеся подушки, обвисшие руки. Кровь. Два человека повисли на ремнях. На лицах - маска из крови и волос, они так не похожи на тех, кого он видел недавно в кафе. В левом кармане остро отточенный нож - Никите понадобилось несколько секунд, чтобы перерезать ремень и вытащить через проём лобового стекла бесчувственную девушку. Кровь, дышит, стон, жива, чёрт его знает, выдумки ли это Голливуда или перевёрнутые авто на самом деле взрываются, Никита побежал вдоль откоса с Ней на руках. Мелькнула мысль-как же это, чёрт возьми, тяжело, бежать по кочкам с таким грузом. Краем памяти он припоминал, что пострадавших в ДТП не рекомендовалось транспортировать таким образом, мало ли, повреждения позвоночника, но животный страх перед истекающей бензином искорёженной машиной пересилил тренинги. Только отойдя за поворот, он остановился и положил Её на траву. Она дышала ровно, больших ран не было, только царапины на руках и лице. Никита посмотрел в сторону перевёрнутой машины, не видной из-за насыпи. Потом снова на неё. Очень хотелось защитить её своим телом от всего, ото всех бед. Вызвать скорую сейчас, потом лечь рядом и не подпускать беду до приезда медиков.
Но она будет беспокоится о нём. О том, кто ещё в машине. О придурке, что газанул не вовремя и чуть не убил их обоих.
Его вытащить было сложнее, тело массивнее, цеплялось за руль и труднее пролезало в проём. Дыхание, сердцебиение и раны Никита проверил тут же, возле машины. А какая теперь разница. Потом оттащил его туда же, за поворот. Когда-то во время всего этого вызвал скорую и ментов и, до кучи, пожарных.
* * *
Такт, такт, удар, удар. Стальное сердце бьётся ровно. Оно не подвластно повседневным эмоциям. Тем яростнее оно врывается, когда Седоку нужна помощь. Даже когда работать не на чем, нет топлива. Только чувства.
Комментариев нет:
Отправить комментарий